|
| |
Пост N: 291
Зарегистрирован: 24.02.13
Замечания:
|
|
Отправлено: 01.04.14 14:53. Заголовок: алтайские языки
Сравнительная близость Т.‑м. я. и высокая степень их диалектной раздроб-лен-но-сти (при наличии переходных диалектов) затрудняют как выделение самостоятельных языков, так и их классификацию. В советской научной литературе принято выделять 11 Т.‑м. я., однако фактически отчётливо противо-по-став-ле-ны лишь 5: эвенкийский (с солонским и негидальским), эвенский, удэ(ге)йский (с орочским), нанайский (с ульчским и орокским), маньчжурский (с чжурчжэньским). Для пратунгусо-маньчжурского состояния реконструируются (И. Бенцинг) 16—18 соглас-ных фонем (p, b, t, d, k, g, č, ǯ, s, x, m, n, ?ń, ŋ, l, r, j, ?w), симметричная система гласных (долгие и краткие a, ä, i̮, i, o, ö, u, ü) и ряд дифтонгов (в основном типов i̯V и Vi̯). Системы фонем современных Т.‑м. я. в целом достаточно сходны с этой реконструкцией и между собой; из явлений вторичного характера наиболее типичны утрата лабиализованных гласных переднего ряда (в большинстве языков); развитие в h‑образный звук или исчезновение анлаутных *x (эвенкийский, эвенский, удэгейский, маньчжурский), *p (эвенкийский, эвенский, удэгейский), *s (эвенкийские диалекты, эвенский); появление вторичных долгих гласных и дифтонгов как результат утраты интервокальных *g (удэгейский, нанайский, маньчжурский), *b (удэгейский, нанайский), *r (удэгейский) и некоторых других согласных; возник-но-ве-ние назализованных гласных в ауслауте из сочетаний гласного с *‑n (солонский, нанайский, орочский); существенные преобразования многих сочетаний согласных. В Т.‑м. я. действует гармония гласных по ряду, частично и по лабиализации, ср. эвенкийское ana‑ǯa‑ra ‘толкают’, ämä‑ǯä‑rä ‘приходят’, soŋo‑ǯo‑ro ‘плачут’ (роль признака ряда в гармонии частично затемнена вторичными процессами слияния и изменения артикуляции гласных). Стечения согласных допустимы, как правило, лишь в середине слова. Ударение (силовое в эвенкийском и эвенском, музыкальное в нанайском и удэгейском) тяготеет в большинстве языков к концу слова, в эвенкийском и эвенском также к долгим гласным. Для Т.‑м. я. характерен суффиксально-агглютинативный морфологический тип, опреде-лён-ная роль принадлежит и явлениям фузии. Черты аналитизма особенно заметны в маньчжур-ском языке, где морфо-ло-гия во многом перестроена. Имени в Т.‑м. я. свойственны категории числа (ед. ч. и мн. ч. на *l, *sal), падежа [общими являются номинатив с нулевым показателем, аккузатив на *ba, датив на *dua, директив на *ti̮kī, элатив на *gīǯi, инструменталис на *ǯi̮, аблатив на *duki̮, локатив на *(du)lā, пролатив на *(du)lī,; в маньчжурском часть этих окончаний утрачена, но имеется генитив]; притяжательности (различаются лично-притяжательные и возвратно-притяжательные формы, а также особые формы косвен-ной принадлежности с суффиксом ŋ); в маньчжурском категория притяжа-тель-но-сти утрачена). Структура глагола во всех Т.‑м. я. достаточно единообразна, однако количество, способ образования и употребление периферийных форм времён и наклонений заметно варьирует по диалектам и языкам. Характерно широкое использование причастий в функции предиката. Посредством суффиксов обра-зу-ют-ся формы совершаемостей (видовой направ-лен-но-сти) — около 15 из них имеют общетунгусо-маньчжур-ское происхож-де-ние, а также производные глаголы с семантикой страдательного, возврат-но-го, побуди-тель-но-го, совместного, взаимного залогов (в спряжении залоговых различий нет). Имеются инклюзив-ное и эксклюзив-ное местоимения 1-го л. мн. ч. Широко употребительны послелоги, связь которых с предше-ству-ю-щим именем часто выражена притяжательным окончанием. Основное средство словообразования — суффиксация; в литературном маньчжурском языке актив-но используется словосложение с усечением компонентов. Особенно распро-стра-не-ны суффиксы осново-обра-зо-ва-ния и отыменного слово-обра-зо-ва-ния имён с собира-тель-ны-ми, оценочными и другими значе-ни-я-ми. В Т.‑м. я. отдаётся предпочтение порядку слов SOV, определение предшествует опреде-ля-е-мо-му, однако этот порядок не является обязательным. Согласование прилагательного с существительным в числе и падеже наблюдается в эвенкийском и эвенском языках. Для предложения характерен номинатив-ный строй. При относи-тель-но слабой развитости форм сложноподчинённого предложения Т.‑м. я. отличаются широким приме-не-ни-ем конструкций с нефинитными формами глагола, функцио-наль-но соответ-ству-ю-щих придаточным предло-же-ни-ям других языков.
|
|
| |
Пост N: 292
Зарегистрирован: 24.02.13
Замечания:
|
|
Отправлено: 01.04.14 15:57. Заголовок: Лишь только постоянн..
цитата: | По наиболее распространённой точке зрения алтайская семья включает тюркские языки, монгольские языки, тунгусо-маньчжурские языки, в максимальном варианте также корейский язык и японо-рюкюские языки (родство с двумя последними группами гипотетично). По данным глоттохронологии, распад алтайского праязыка датируется приблизительно V тысячелетием до н. э. (17 совпадений в 100-словном списке Сводеша). Традиционно предполагалось деление на японо-корейскую и тюркско-монгольско-тунгусо-маньчжурскую (западноалтайскую или материковую) подсемьи. Однако более подробный лексикостатистический анализ и сравнительное распределение ок. 2000 лексических изоглосс (просуммированные в Алтайском этимологическом словаре [2003]) говорят в пользу того, что алтайская семья делится скорее на 3 подсемьи: западную (тюрко-монгольскую), распавшуюся в сер. 4-го тыс. до н. э. на тюркскую и монгольскую ветви (25 совпадений в 100-словном списке); центральную, включающую тунгусо-маньчжурскую ветвь; восточную (японо-корейскую), распавшуюся в сер. 3 тыс. до н. э. на корейскую и японо-рюкюскую ветви (33 совпадения в 100-словном списке). Исторические данные свидетельствуют[источник не указан 1212 дней], что до III тыс. до н. э. японо-корейцы и тунгусо-маньчжуры составляли единство, расколотое созданием глазковской культуры и королевства Кочосон. Раскол японо-корейцев произошел лишь в IV веке до н. э., когда часть из них переселилась в Японию и ассимилировав местных айнов, создала протояпонскую культуру Яёй. Однако дальнейший распад образовавшихся ветвей происходит гораздо позднее, что является одной из причин того, что некоторые учёные не признают за алтайской семьёй генетического статуса. Тюркская ветвь — 72 % между отдельными составляющими (примерное время распада — начало н. э.); Монгольская ветвь — 90 % (X век); Тунгусо-маньчжурская ветвь — 65 % (IV век до н. э.); Японо-рюкюсская ветвь — 74 % (II век до н. э.); Корейская ветвь — 91 % (XI век). Западные лингвисты нередко объединяют корейскую и японо-рюкюскую ветви в одну пуёскую ветвь, в которую включают также ряд мёртвых языков: древнеяпонский, древние языки Корейского полуострова (когурёский, силла, пэкче, пуё и др.) |
| Лишь только постоянное нахождение в зоне с высокой интенсивностью очагов этногенеза могло привести к такому состоянию алтайской языковой семьи. Постоянное наложение зон экспансии при отсутствии укромных уголков для сохранения реликтов. Постоянные жёсткие столкновения суперэтносов. В результате языковые группы сохраняют значительное внутреннее единство при сильном взаимном влиянии соседей. На лицо эффект неоднократного прохождения через бутылочное горлышко. Праалтайский существовал очень давно, однако глоттохронология затруднена из за сильного взаимного влияния, особенно в период новомонгольского суперэтноса и монгольской империи.
|